Эта статья была опубликована в новом номере мобильного журнала Slon Magazine — «Как придумывать будущее». 

Все номера нашего журнала можноскачать в AppStore

У Станислава Лема в рассказе «Футурологический конгресс» не без иронии описан такой подход к прогнозированию будущего – лингвистическая футурология. Ученые составляют новые слова из фрагментов уже существующих слов и затем разбираются: что они могут значить, как они будут связаны с новыми объектами или феноменами.

Мы же слишком сильно привязываемся к уже привычным словам. Например, в дискуссиях о будущем высшего образования всегда фигурирует слово «университет», меняются лишь прилагательные – «исследовательский», «предпринимательский», «экспериментальный». Но для описания новых форм передачи знаний, опыта и смыслов нужны и другие слова. Возможно, не просто слова, а целая онтология.

Один из самых успешных и мудрых предпринимателей и инвесторов Кремниевой долины Питер Тиль учредил стипендию The Thiel Fellowship: $100 тысяч на два года для тех, кто не идет в университет или бросает учебу, чтобы сосредоточиться над своими проектами, исследованиями и самообразованием, не отвлекаясь на традиционные образовательные форматы, которые слишком часто походят на ритуалы.

Даже топовые университеты развитых стран, намекает Тиль, уже не удовлетворяют потребности одаренных и активных молодых людей в саморазвитии. 

ПОДЕЛИТЬСЯ

Стипендия Тиля – важная и системная альтернатива. Формат программы подразумевает активную работу с менторами и формирование небольшого, но эффективного сообщества – молодых, думающих, пассионарных людей, которые варятся в кругу своих уже многое сделавших старших коллег. Сигнал, на который приходят кандидаты, звучит так: «Rather than just studying, you're doing» («Вы не просто учитесь, вы делаете»).

Да, такая система нацелена только на узкий круг людей. И тут самое время признать, что университет, когда-то созданный как место, где немногие учат немногих, стал ритейловым и массовым. И именно эта ниша – немногие с немногими, но для больших открытий и свершений – становится все более пустой.

Кто может быть заказчиком такого неочевидного образования? И как может быть организовано финансирование, ведь вложения значительные, а риски существенные? В образовательных программах без каких-либо стандартов, традиционных критериев качества и других инструментов, с помощью которых можно предсказать и гарантировать нужный заказчику результат, инвестиции в образование превращаются в венчурное финансирование – с возможностью непредсказуемого прорыва или полного фиаско.

Сегодня, когда говорят о венчурных инвестициях в образование, имеются в виду вложения в образовательные стартапы. Но следующий этап – это инвестиции в развитие людей и тем самым во все возможные исследования, проекты и стартапы, которые они смогут сделать с течением времени. Это инвестиции в человека, в его уникальный взгляд на вещи, способность мыслить, синтезировать идеи, организовывать, вести за собой, и уже во вторую очередь – в продукт, который он способен создать.


Спортивные состязания в университете Мэриленда, полоса препятствий. Фото: © Myron Davis / Time Life Pictures / Getty Images / Fotobank

Факультет да Винчи

Увидеть нового игрока, новый формат можно, как это часто бывает, заглянув далеко в прошлое. Когда процесс передачи знания не был обременен формальными институтами, ученики собирались вокруг конкретных личностей. На какой кафедре или факультете могли бы преподавать Пифагор, Авиценна, да Винчи, Ломоносов? На многих. Но зачем здесь искусственные границы? Если бы да Винчи был нашим современником, на его факультете можно было бы сразу заниматься рисунком, архитектурой, инженерным делом и физиологией.

Пример из нашего времени: Себастиан Трун, основатель Udacity (проект массовых онлайн-курсов) и руководитель Google X Lab. На его «факультете» можно заниматься одновременно как компьютерными науками и искусственным интеллектом – применяя свои навыки в создании автомобилей без водителя, – так и предпринимательством в сфере образования, управлением прикладными разработками.

ПОДЕЛИТЬСЯ

В театре что-то подобное было всегда. Мастер набирает группу, ведет ее на протяжении всего времени обучения и делает с ней реальный проект – спектакль. Они работают со звездами, учатся у них, а некоторые потом сами становятся звездами.

Осталось подобрать слово для такого вида отношений, где на протяжении нескольких лет успешные личности, совмещающие разные дисциплины и разные профессии – ученый-предприниматель, инженер-педагог или актер-продюсер, – напрямую обмениваются опытом, навыками, видением, драйвом и инициативой с выпускниками школ. Именно обмениваются, а не передают – процесс изначально двусторонний.

Таких школьников, готовых к самостоятельному образованию, способных делать свои исследовательские проекты и самостоятельно выстраивать учебные траектории, немного. Это не обязательно звезды – особо талантливые, одаренные дети, которые учатся в сильных школах и быстро обнаруживаются на олимпиадах. Часто это могут быть середнячки, которые своим интересом и способностью сосредоточенно работать на результат ежедневно доказывают свое право работать и учиться в такой среде. Их находить сложнее. Но и они постепенно становятся заметны – либо участвуют в конкурсах проектов, либо входят в профильные сообщества и т.д.

О необходимости нового слова для таких отношений я рассказал Игорю Агамирзяну из Российской венчурной компании. Он практически моментально ответил: «Так это же тьюторитет!» А по-английски – tutority. Здесь мастера и учителя – это тьюторы, люди, которые не учат, а создают почву для того, чтобы учащийся сам построил свою образовательную траекторию.

Тьюторы – это тоже не обязательно знаменитости и звезды. Важно, что это профессионалы, известные на стыке нескольких профессиональных миров и в каждом пользующиеся уважением среди коллег. Это люди, в деятельности которых размываются границы между наукой и бизнесом, образованием и искусством, предпринимательством и творчеством. Такая позиция позволяет им видеть, в каких направлениях развиваются их подопечные, и при этом помогать тем с ресурсами, будь то контакты с другими профессионалами, бюджеты для образовательных поездок или лабораторных опытов.

Тьютор – человек занятой. Он берет к себе одного-трех подопечных – тьюти, причем выбирает их исключительно на личностно-эмоциональном уровне. В венчурном мире такие отношения между основателями стартапа и инвестором называют traction. А тьютор – это и есть социальный инвестор в стартап-личность своего тьюти.


Тренировка по боксу студентов университета Вашингтона и Ли. Фото: © Thomas D. Mcavoy / Time Life Pictures / Getty Images / Fotobank

Режиссеры для индустрий

В каких областях и для каких ролей нужен тьюторитет? Например, сейчас возникла большая потребность в биоинформатиках: специалистах, одновременно хорошо понимающих и биологию, и компьютерные науки. Таких специалистов требуется много, и их подготовка – задача университетов.

Но еще более необходимы люди гораздо менее массового профиля, те, что уже формируются как сильные биоинформатики, но в ком есть способность и интерес к написанию и исполнению сценариев развития этой только формирующейся индустрии. Это люди, которые будут строить новые компании, строить программы обучения, вести отраслевые исследования, заниматься популяризацией и т.п. Тьюторитет – как раз такая платформа, которая способна притягивать будущих сценаристов, режиссеров и героев индустрий. Проекту «Геном человека» удалось написать отличный сценарий развития биотеха на несколько десятков лет вперед, а компании вроде 23andMe успешно режиссируют истории по этому сценарию (расшифровка генома по слюне, все включено). То же самое можно сказать про урбанистику, космос, государственное управление и многие другие области.

И тьюторитет привлекателен для самих тьюторов. Все пять человек из совершенно разных отраслей, к кому мы обращались с предложением выступить в такой роли, уверенно отвечали: «Да!» Для них это возможность создать вокруг себя собственную школу, не входя в долгие и формальные отношения с университетами и не тратя времени на поиски молодых активных людей, с которыми они совпадают по интересам и по культуре.

Интерес и мотивацию к обучению задают не только люди, но и амбициозные задачи. Практик и теоретик изменений в образовании Дмитрий Песков как-то написал в Facebook: «Что поражает в нашем управлении образованием – это консерватизм и неспособность к риску. Кажется, это поколенческое. Между тем в 30-е годы лучшие институты создавались тридцатилетними и под конкретные цели. Если бы я создавал такой институт сегодня, то делал бы его под конкретную задачу – например, дешевый гиперзвуковой беспилотник, и собирал бы из молодых ученых и инженеров, давая им право много раз ошибаться и право учиться у мировых лидеров...».

Дешевый беспилотник – хорошая задача не только для института. В формате тьюторитета такая структура могла бы называться челленджитет (challengity). Самоуправляющиеся автомобили Труна – еще один пример такой темы. А самый успешный создатель челленджитетов сейчас, пожалуй, Элон Маск с его Tesla, Space X, Hyperloop.


Кембриджские полицейские, прозванные «бульдогами», выстроились для забега в «бульдожьих гонках». 7 марта 1938. Фото: © H. Allen / Topical Press Agency / Getty Images / Fotobank

Лидерство и алхимия

Чтобы осознавать большие задачи и иметь смелость их перед собой ставить, необходимо видеть широкую картину мира, видеть лес за деревьями организаций, отношений, технологий, продуктов, идей. Тогда появляется способность чувствовать тренды, угадывать будущих лидеров, видеть точки роста и выращивать «черных лебедей».

Широкая картина мира (да, университеты в теории как раз должны работать над ней, но как часто на практике студентам действительно удается получить ее в своем вузе?) очень полезна и для профориентации. Три года назад в Петербурге мы объявили о наборе участников на годовой межвузовский вики-курс «Введение в индустрию ИТ». Мы описали программу курса, пообещали показать правила игры в ИТ-индустрии и то, какая алхимия в ней творится. В вузах повесили скромное бумажное объявление о приеме на бета-версию курса, где участники станут работать над содержанием курса наряду с кураторами. Все тексты были на английском языке, чтобы уже на входе появились сильные кандидаты.

Результаты превзошли наши ожидания. В пилотную группу на восемь человек конкурс заявок составил девять человек на место. Тогда мы начали понимать, что к нам приходят необычные студенты: это не столько даже активисты, интересующиеся лидерством, сколько геймченджеры, с уже широким кругозором, сильными аналитическими способностями, умением работать, задавать вопросы, сомневаться и с готовностью разбираться в правилах игры.

Сильный состав студентов позволил легко приглашать руководителей индустриальных ассоциаций, ИТ-стартапов, агентств и фондов, практически любых профессионалов и первых лиц из российской ИТ-сферы, проводить занятия в офисах их компаний.

Осенью 2012 года, когда у нас шел уже второй сезон курса, переросший в образовательно-исследовательскую программу GameChangers, уже упоминавшийся Питер Тиль прочитал в Стэнфорде курс о стартапах. Из доступных конспектов видно, что на самом деле это курс о картине мира, введение в текущий социально-исторический контекст. И точно так же, чтобы картинка была многомерной, Тиль приглашал своих друзей и знакомых – предпринимателей, ученых, инженеров. Широкий международный контекст стараются дать своим студентам, например, и кураторы института «Стрелка», и организаторы датской программы по социальному предпринимательству Kaos Pilots.


Тренировка по игре в поло в специальном помещении. Коннектикут, 1942. Фото: © John Phillips / Life Magazine / Time & Life Pictures / Getty Images / Fotobank

Наш маленький коллайдер

Пока в стране один за другим возникали инкубаторы и акселераторы для проектов, мы строили свой маленький коллайдер для людей. Студенты и некоторые эксперты разгонялись у нас на глазах, сталкивались друг с другом. Высвобождавшаяся энергия шла в нескольких направлениях. Студенты или эксперты меняли свою траекторию на более подходящую для них; по отдельности или совместно развивали проекты; меняли правила игры в своем окружении.

Одни выпускники программы работают в российских и международных компаниях или создают стартапы. Другие бросают вузы, строя образовательные курсы под себя. Третьи вместо изначального плана уехать на Запад, чтобы там заниматься наукой, остаются в родном университете, где создают лабораторию нового типа. Челленджитеты студентов и выпускников тоже отличаются масштабами и целями: от исследования экосистемы новой отрасли для транснациональной корпорации до инженерного кружка для школьников, которые сами собирают и запускают зонд в стратосферу. 

Они могут взглянуть чуть дальше стандартной цепочки школа – вуз – работа и задуматься о своем пути.

ПОДЕЛИТЬСЯ

Кураторам GameChangers такой коллайдер помогает развивать и другие свои инициативы: из участников проекта составлена команда петербургского Института биоинформатики, а наша выездная школа-коворкинг Nёrd Camp переросла в международную конференцию новых образовательных программ Education Engineering Days, которую мы делаем в Хельсинки.

За три года нашей работы мы увидели, что университеты с большим интересом относятся к необычным и независимым начинаниям на образовательном поле. Наша программа встроилась в экосистемы многих петербургских вузов, от СПбГУ и ИТМО до ВШЭ и Европейского университета в Санкт-Петербурге.

Мы не берем денег со студентов, а работаем как гибрид некоммерческой организации и социально-ориентированного бизнеса. Часть ресурсов – например, помещения, время экспертов и преподавателей – предоставляют вузы и компании. Финансирование программы устроено так же, как в организациях социального предпринимательства: часть средств дают спонсорские взносы и гранты, а часть – коммерческие проекты и мероприятия.